Интервью с выпускником курса «Световой дизайн» Владом Обласовым

13/09/2019 Карьерный путь наших выпускников зачастую удивительный, сложный и вместе с тем вдохновляющий. Летом 2016 года наравне с другими смелыми людьми собеседование на первый поток курса «Световой дизайн» успешно прошел Влад Обласов. Осенью началась учеба, а уже весной 2017, в середине учебного года, Влад сменил профессию и начал заниматься светодизайном. Мы решили узнать, как изменились жизнь и карьера нашего выпускника с момента поступления.

Три года назад ты поступил на программу дополнительного профессионального образования «Световой дизайн» в МАРШ. И тогда мы уже знакомили с тобой наших читателей. Оглядываясь сейчас назад, расскажи о том Владе, который пришел на курс светового дизайна, и зачем он вообще это сделал.

Это хороший вопрос. Жизнь настолько насыщенна, что порой не помнишь, что происходило на прошлой неделе, а тут надо вспомнить, что было пару лет назад. Я могу точно сказать, что тот Влад был немного скромнее. Вообще, я привык считать, что Влад – это очень скромный человек. Еще со средней школы я боролся со своей чрезмерной скромностью, работал над собой. В то время я понял, что, если не буду открытым с людьми, то дальше по жизни будет очень непросто. И моё поступление в МАРШ — это результат многолетней работы над собой. По образованию я эколог, но эта сфера не реализовала моих ожиданий на момент выпуска из университета. Проработав некоторое время по специальности, я понял, что это не мое, что это не совсем так, как представлялось. И я решил, что нужно как-то пробовать себя в других отраслях. Мне всегда нравился город, я следил за взаимодействиями в нем, мне были интересны городские структуры, трансформации общества. Я увлекся урбанистикой и думал, как же мне попасть в сообщество архитекторов и урбанистов, и чем я могу быть им полезен. Пробовал разные пути, даже пытался устроиться офис-менеджером в пару архитектурных студий, но безуспешно. Это был такой буферный период, когда я завершил работу по специальности, вел некоторые временные проекты, чтобы просто зарабатывать деньги на жизнь и что-то откладывать. Я ходил на открытые лекции в МАРШ, на «Стрелку», читал статьи, книги. Ещё будучи студентом-экологом я обращал внимание на световое загрязнение городов. Спустя некоторое время стало интересно подробнее изучить тему света. Тогда я понял, что ей уделяют достаточно внимания в мире – проходят многочисленные акции, мероприятия, есть специальные компании, которые занимаются пропагандой темного города, в других странах применяют специальные законопроекты, и все в этом духе. И тогда я осознал, что вообще-то светом занимаются специальные люди, и что есть целая отрасль, которая изучает свет и его влияние на окружающий мир. По счастливому стечению обстоятельств в МАРШе как раз в это время открывался первый полноценный курс по светодизайну.

И ты решил сразу, что надо идти?

На самом деле, когда я впервые прочитал объявление о наборе, подумал, что это что-то про мультимедиа, световые шоу и сценический свет. Думал, что на выходе стану диджитал-специалистом, создающим световые проекции на зданиях, как тогда было очень популярно в Москве. После первых трех месяцев обучения закрались некоторые сомнения, потому что курс оказался про другое – про пространства, про интерьеры, про какие-то приборы, и это никак не было связано с той картинкой, которую я себе рисовал изначально. Но со временем стало интересно то, о чем мы общались на занятиях с преподавателями, то, как они преподносили своё видение, свою работу, это увлекало и затягивало, захотелось продолжать в этом направлении. На самом деле, поступление в МАРШ на подсознательном уровне было своего рода последним шансом. Я понимал, что уже достаточно взрослый и нужно жить по-взрослому, мне было 22 года — уже надо что-то делать, а я всё еще безработный. Футболисты в моем возрасте 100 тыс. фунтов в неделю получают (смеется). Меня это пугало, на самом деле. Внутри было ясное понимание, что, если основная профессия не находит отклик, офис-менеджером меня не берут (смеется), надо либо учиться...

Либо идти в футболисты?

Да мне нельзя по здоровью, я в детстве играл на профессиональном уровне до первого серьёзного медосмотра. Так что, остается обучение. Но обучение — это тоже время, и оно должно вести за собой работу. На МАРШ я делал большие ставки с самого начала, понимая, что светодизайн — это интересная отрасль, перспективная, слабо развитая у нас в стране – а значит благоприятная платформа для будущего роста. Это всего лишь год для создания какой-то базы. На деле, конечно, нужно больше времени, чтобы войти в профессию. Условия меня устраивали, собеседование прошло хорошо, и началось обучение. И те ставки, которые ставил на образование, они сработали — мне очень нравится то, что сейчас происходит. Тот Влад был уже более уверен в себе, но не настолько, как сейчас, он был психологически подавлен и слегка растерян, но с амбициями и стремлением к будущему. Наверное, это и помогло. Что самое важное, тот Влад был очень заинтересован. Потому что только если есть интерес, может появиться результат. Самый сильный стимул — это интерес. И этот же интерес меня сподвиг к скорейшей работе по специальности. Образование — это классно. Каждый новый модуль сопровождался знакомством со следующим преподавателем, а значит с ещё одним взглядом на профессию. Мне было интересно с ними общаться и вне школы. С кем-то мы встречались и беседовали в кафе, а с кем-то мне хотелось работать, и одним из таких преподавателей была Ксения Ланикина. Она вела модуль по типологии приборов, рассказывала нам про разные типы светильников, их характеристики и устройство — всё то, о чем многие люди даже не задумываются.

Уже на экваторе курса, если я правильно помню, ты стал работать с Ксенией. Расскажи, как ты оказался в студии светодизайна «Ярко-Ярко»?

В один из дней, в перерыве между двумя уроками, в очереди за кофе я подошел к Ксении и спросил: «Как стать светодизайнером?». Разговор был короткий. Она с улыбкой спросила, хочу ли я действительно стать светодизайнером, затем уточнила мою почту, на которую потом прислала тестовое задание. Этим заданием оказался проект Александра Бродского на территории бывшей ГЭС, на Красном Октябре. Тогда в магистратуре МАРШ была студия «Трансформатор», и архитекторы делали проекты для этого здания, а летом мы должны были реализовать там световую инсталляцию. Эта площадка должна была стать центром притяжения. Но, к сожалению, ничего не вышло. Я, конечно, огорчился, но Ксения была удовлетворена моей работой. К слову, чертежи я тогда рисовал в Photoshop, потому что не умел пользоваться AutoCad и другими чертежными программами. Тайком все это делал и показывал уже готовый результат в PDF — все в порядке, можно передавать на стройку (смеется). Производителей и модели световых приборов я тогда ещё не знал, ездил подбирать подходящие варианты в «Леруа Мерлен». Но в целом всех устроило, как прошла работа. Ксении понравилось, как я включился, и она предложила работать дальше на других проектах. Тогда прошло чуть больше полугода обучения, я еще подрабатывал на временной работе, по вечерам учился в МАРШе, и пытался найти какое-то время, чтобы вникнуть в новый увлекательный мир светодизайна.

Вы работали вдвоем?

Ксения долгое время работала самостоятельно, вела проекты, нанимала сотрудников на аутсорс. Я стал первым человеком в штате. Через некоторое время мы пригласили работать мою одногруппницу Валерию Горелову — нас стало трое. Со временем на один из проектов позвали другую одногруппницу Машу Крикун, так нас стало уже четверо. В какой-то момент Ксения сделала серьезный шаг — она отказалась от собственного имени, уже наработанного бренда и решила: «Если мы работаем вместе, то это должна быть студия. Это не может быть один человек. Это нечестно, что вы работаете noname». Она решила основать студию и дать ей имя. Над именем мы думали долго, и в итоге совершенно случайно пришли к слову «ярко». На самом деле, своеобразный вызов индустрии светодизайна, потому что многие профессионалы отрасли считают слово «ярко» негативным. Но мы решили на этом сыграть. «Ярко» — очень коротко и емко, но кажется, что не запоминается — нужен был крючок, и мы задублировали это слово, появилось «Ярко-Ярко», немного баловства и непосредственности. По прошествии трех лет мы понимаем, что это работает. И особенно это работает в каких-то серьезных институциях, когда ты приходишь в крупный музей, либо на серьезный, большой проект — там компании с разными названиями типа «что-то development», и тут появляется светодизайнер. Первый вопрос: что это за человек, который светодизайнер, что он делает, и почему он нам нужен? А второй вопрос: человек из студии под названием «Ярко-Ярко» на таком объекте, серьезно? Потом уже своими компетенциями мы доказывали, что это, конечно, все весело, но на деле наша работа про серьезное, существенное и глубокое. В этом плане Ксения, конечно, очень здорово умеет донести ценности до заказчика и партнеров.

Легко было влиться в рабочий процесс студенту?

На первых порах работа была продолжением образования, без практики живых проектов невозможно делать свои собственные. Еще год требовался, наверное, на то, чтобы выйти на какой-то уровень самостоятельной работы и понимания предмета. Плюс еще год на достижение результатов значимого качества, чтобы работать либо самостоятельно, либо вести полноценно проекты в студии, что я и делал. Мы все вкладывались в общее дело, студия стала своеобразной семьей. Работе отдавалось практически всё время, потому что было интересно, и потому что мы понимали, насколько это важно сейчас — сделать хорошо и выйти на новый уровень.

Это тот случай, когда грань между образом жизни, работой стирается, и все становится частью тебя?

Светодизайн, безусловно, становится частью жизни. Свет везде, и все предметы, которые мы видим – это результат работы света: отражение, преломление, поглощение и так далее. Я стал больше всматриваться в детали, и детали вдохновляют. Это полноценный стиль жизни. Когда ты заходишь в магазин и смотришь, в первую очередь, как он освещен, а потом — что там продается. Рестораны, музеи — всё именно по такой схеме работает.

Чувствуешь, как свет влияет на твой выбор? Ты же знаешь все эти нюансы – когда правильно выставили свет, и тебе кажется, что это то, что тебе прямо сейчас необходимо.

Со мной это работает немного иначе. Я понимаю и знаю, что совершенно точно это работает с людьми так, как должно работать — есть маркерные точки, они могут быть ярче, светлее, и это действительно привлечет внимание посетителя с психологической, интуитивной точки зрения. А меня привлекают бренды, которые работают со светом, именно потому, что они работают со светом. Не потому, что они грамотно расставили акценты на продукции, а потому, что они об этом подумали и обратили на это внимание — это влияет на мою лояльность как покупателя. То же самое с архитекторами. Большая проблема, что далеко не каждый из них видит свет, как это ни парадоксально. Ведь в процессе обучения все архитекторы рисуют, и рисуют, в большинстве своем, светотенью. Но когда они выходят в практику, почему-то забывают про важность света – возможно, из-за объема информации, возможно, кто-то просто не считает это необходимым. Искусственный свет — это сильный инструмент, которым можно работать. Но одни не обращают на это внимания, просто потому, что не знают; а другие, кажется, осознанно не хотят это делать – они просто раскидывают светильники по пространству, чтобы было светло. И это тоже своеобразный маркер того, какой продукт делает человек.

Расскажи, с кем из архитекторов за время практики – в «Ярко-Ярко» или самостоятельной – удалось поработать, и чем тебе этот опыт запомнился?

В «Ярко-Ярко» мне удалось поработать с Александром Бродским. Мы делали вместе детский центр «Мусейон» при Пушкинском музее, где архитекторами выступали он и Мария Кремер. Для бюро «Меганом» мы разрабатывали концепцию освещения филиала Третьяковской галереи в Калининграде. С голландским бюро SVESMI нам удалось поработать над проектом освещения Доходного дома Стуловых, который также входит в будущий Пушкинский квартал. С Nowadays я знаком лишь немного: работал над одним из залов Музеев Московского Кремля. Этим проектом больше занимаются коллеги, они же вместе с Nowadays участвовали в других проектах. Из новых партнеров – бюро SAGA, с которыми мы познакомились на проекте бара Hydra. Это была очень забавная история, когда мне в Instagram* Юлия Ардабьевская написала: «Скажите, а с вами можно связаться для консультации по свету (я бы даже сказала “спасанию”) в одном нашем проекте?». Я выбрал несколько приборов, приехал на площадку, показал, что и как можно скорректировать. На следующий день купили все, что я написал, все поправили, получилось хорошо. Артем Стаборовский до сих пор вспоминает этот случай, ему как-то друг прислал фотографию из Берлина, где есть заведение с барной стойкой из того же материала, и сказал: «Артём, у вас лучше получилось» (смеется). Сейчас мы продолжаем сотрудничать. Мне очень нравится с ними работать.

А «Депо» разве не твой проект?

«Депо» — тоже мой проект в составе студии, и тоже своеобразный маркер. Когда ты людям из музейной отрасли говоришь, что работал с Третьяковской галереей или Пушкинским музеем, это то же самое, что в ресторанном сегменте сказать о работе над «Депо»: всем сразу становится ясно, что это что-то значимое. Архитекторами проекта выступало бюро «Nograph» под руководством Андрея Цыганкова, с которыми, кстати, реализован мой первый проект в студии — ресторан Insight на 84 этаже Башни Око в Сити. Тоже очень сложный по своей структуре, и в том числе потому, что я тогда только начинал карьеру светодизайнера и еще мало чего понимал в свете, но мне надо было проект довести до конца. Конечно, не без помощи наставника и партнёров из компании Pitch, которые занимались мультимедиа и автоматизацией. Это проект, который занимает полностью этаж башни, и там больше 1 200 светильников, каждый управляется индивидуально, создавая четыре сценария, которые полностью трансформируют пространство. Было сложно, интересно и это колоссальный опыт, конечно.
Там я познакомился с архитекторами, и с ними же встретились в «Депо». Они разрабатывали общий дизайн-код, а мы были призваны, во-первых, постараться создать дизайн-код освещения, чтобы это был лаконичный, структурированный фудмолл, а не просто а-ля Шанхай с неоновыми вывесками, которые перетягивают внимание на себя. И второй момент, собственно, как мы туда и попали – это качество света и формат освещения. Один из основных инвесторов решил наглядно убедиться, зачем ему нужен светодизайнер на проекте, мы предложили провести моделирование: написали список продуктов, которые нужно привезти. Мы предполагали, что будет немного продуктов каждого вида, а по факту приехал фургон с едой, нам выгрузили три полноценных рыночных стеллажа с хлебом, мясом, фруктами, овощами, зеленью.

Такие продукты, на которых можно продемонстрировать важность освещения?

Да, все, что будет продаваться. Всей командой мы собрали три конструкции с тремя вариантами освещения: классический — как на обычных, стандартных рынках; средний вариант, где можно немного улучшить результат; и вариант, который мы предлагаем. Собирали и настраивали все это целый день. Вечером приехал заказчик, быстро посмотрел каждый стенд, и мы даже не смогли рассказать концепцию, потому что было очень мало времени. Разговор был коротким – он показывает на стенд, который ему нравится, мы отвечаем, что это наше предложение и наша работа. Эта работа — то, что будет у вас в результате. Так мы попали в проект «Депо». Полтора года шли работы от проектирования до открытия пространства. Сначала велась разработка освещения для общих зон, затем мы разрабатывали дизайн-код для всех павильонов разного типа. На следующем этапе я занимался согласованием проектов. Мне присылали дизайн-проекты с освещением, я вносил корректировки, давал рекомендации каждому из более чем 80 арендаторов. Условно говоря, через меня прошло 80 маленьких дизайн-проектов с разными интерьерами, задачами и различным внешним видом. Каждый из них было необходимо стандартизировать, с одной стороны, но при этом не ущемить индивидуальность каждого, с другой. Это была колоссальная работа как с профессиональными командами, так и с простыми людьми с рынка, которым надо было помогать чуть больше. И, конечно, пусконаладка длилась несколько месяцев. Этот проект мы провели с начала и до конца, один из самых крупных, сложных и интересных. А буквально на днях, 11 сентября, студия «Ярко-Ярко» с компанией aledo, производителем и поставщиком оборудования для проекта «Депо», выиграли с этим проектом в Евразийском конкурсе «Золотой фотон» в номинации «Освещение продуктовых зон». Профессиональная индустрия также признала нашу работу.

Ранее ты упоминал Валерию и Марию, с которыми вы учились на курсе. Вы общаетесь с теми, с кем учились вместе?

Да, мы общаемся. Кроме того, я стараюсь следить за другими студентами «Светового дизайна» и знакомиться с ними. Со своим курсом я общаюсь практически со всеми. С кем-то мы видимся на общих мероприятиях, с кем-то работаем вместе, с кем-то просто что-то обсуждаем, но это контакт с большинством ребят. С Машей Вишневской из второго выпуска мы пробовали делать один из проектов, это был интересный опыт. А с третьего выпуска в студию пришли Лиза Барсукова и Оксана Дагдаверян. Они стажировались в «Ярко-Ярко» и сейчас продолжают работать. Мне кажется, важно общаться с одногруппниками и с теми, кто выпускается в последующие годы, потому что это люди, которые могут влиять на индустрию, им нужно помогать в какой-то мере включаться в профессию. Если на начальном этапе получится поддержать и подхватить, есть шанс, что через год-два у нас станет на нескольких светодизайнеров больше, и окружающая среда станет более благоприятной для жизни. Из этого и создается большое сообщество и большие результаты.

Ты упомянул, что ты ушел из студии. Расскажи, чем ты сейчас занимаешься.

Я закончил работать в студии спустя почти три года. Теперь занимаюсь собственной практикой, но продолжаю дружить с коллегами, вероятно, у нас еще будут какие-то совместные проекты. Появилось чуть больше времени для творчества и реализации каких-то идей – помогаю с организацией выставки художницы Екатерины Lime Blossom, где также будет моя первая световая инсталляция. Сейчас прорекламирую (смеется). Башмет центр, 25 октября – 15 ноября. Также есть мысли о дальнейшем развитии, хочется делать коллаборации с представителями других сфер. Хочется обратить внимание на светодизайн, сделать его более популярным, возможно, даже модным. Важно, чтобы про свет думали, говорили и знали. Есть идеи по работе с брендинговыми агенствами, fashion-индустрией.

Ты доволен тем, что у тебя есть теперь? Тот результат, к которому ты стремился, когда начинал учиться – он достигнут?

Да, я абсолютно доволен своей работой. Когда-то мной было сформировано три основных критерия идеальной работы, моей идеальной профессии. Они состояли из следующих вещей. Важно, чтобы работа приносила удовольствие и вызывала интерес, потому что интерес – это главный стимул. Когда тебе нравится то, что ты делаешь, это стимулирует тебя делать это лучше, выходить на новый уровень, развиваться. Мне было важно, чтобы моя работа была видимая. Когда работал в сфере экологии, выезжал на замеры различных показателей, анализировал это в лаборатории, писал акты – я не видел, что же потом происходит, не понимал, насколько могу влиять на окружающий мир. Со светодизайном все иначе – здесь я могу сравнивать «до» и «после». Это очень важно. Также важно, чтобы эта видимая работа влияла на окружающий мир. Мне с детства хочется как-то помогать этому миру. Несмотря на то, что он сам прекрасно справляется, мне всегда хотелось делать что-то полезное. Эта полезность — это третий фактор. Но есть и немаловажный четвертый. Мне, конечно же, хотелось достойно себя обеспечивать. В целом, индустрия светодизайна позволяет жить на комфортном уровне – это, конечно, существенный момент для человека, который определяет свое будущее. Сейчас работа соответствует всем четырем критериям, и поэтому можно назвать меня счастливым человеком.

Давай обратимся к тем, кто, как и тот Влад три года назад, несколько растерян и сомневается в своем выборе. Что бы ты сказал этому человеку?

Это мой абсолютный инсайт, это суперпростая вещь. Она настолько простая, что когда её понял — мне стало не по себе. Это случилось за год до поступления в МАРШ, что, наверное, тоже сыграло свою роль в тот момент. Я понял, что полноценность жизни зависит от двух вещей — это честность и действие. Честность не к другим людям, а к самому себе, к своим внутренним порывам. А действие — это своеобразная интерпретация этой честности. То есть, все сводится к очень простым примитивам — если тебе хочется побежать, то ты бежишь, если хочется танцевать — танцуешь, если тебе хочется поцеловать человека — ты его целуешь, если тебе хочется что-то создать, то ты не думай: «А что будет, если…», просто бери и делай это. И это настолько просто, что упрощает все сложноструктурные вещи нашей вселенной. Тебе кажется, что проблема очень сложная, но ты просто раскладываешь ее на простые элементы и понимаешь, что сначала надо сделать это, потом вот это, и потом вот это. Ты просто берешь и начинаешь это делать. И все. И любая проблема, любая дилемма решается. Если внутренний порыв у тебя возник, значит, есть тому причина. А что будет, если ты не сделаешь? Ты просто будешь жить неполноценно, будешь понимать, что ты мог бы когда-то реализовать желаемое, но этого не сделал. А полноценность жизни — её разноформатность, многокрасочность, многослойность — она доступна только тогда, когда пробуешь. Если не будешь пробовать, ничего не выйдет. Мне кажется, об этом стоит рассказать всем сомневающимся людям. Всё очень просто.

Подробнее о программе «Световой дизайн».

Текст Лилии Байдак.