Взаимное интервью. Про архитектуру, про профессию, про любовь

Встреча, на которой Евгений Асс обменивается вопросами с Евгенией Репиной и Сергеем Малаховым, прошла онлайн в сентябре 2023 года.

Евгений Асс: Кто такой выпускник архитектурного вуза, что он умеет и что из себя представляет? Вообще кто такой архитектор в сегодняшнем мире, как вы его себе представляете? Это демиург, это тиран, это насильник, который насаждает свои идеи и вменяет народам подчиняться каким-то его соблазнам? Или это советчик, или это доктор, или это интеллигентный собеседник? Как вы видите архитектора не с точки зрения его ремесленных качеств, а с точки зрения его жизненного амплуа?

Евгения Репина: Мне кажется, ирония, парадокс и трагизм профессии заключается в том, что архитектор-студент учится как демиург, а реальность такова, что он исполняет сервисные функции, основной его заказчик — это девелопмент. В душе он герой-король, но в реальности он часть довольно унылого метаболизма. 

Нам ближе архитектура как гуманитарная дисциплина, внутри которой человек выращивается прежде всего как автор самого себя — не автор внешнего мира, а автор внутреннего мира, художник.

Архитектурные образование и профессия дают разные возможности, и в этом большая-большая привилегия, потому что ты можешь найти себя разными, быть исполненным в разных жанрах. Составить свой портрет: парадный, селф-конфиденс, производственный или коллективный. Мне бы хотелось, чтобы будущие архитекторы умели мыслить себя в модусе коллективности, в модусе анонимности и никакой авторитарности.

Сергей Малахов: Я бы ещё добавил, что с моей точки зрения, архитектор должен быть человеком глубоко счастливым. Эмпатичным и получающим удовольствие от работы. 

Евгения Репина: Вы говорите, что ваша профессиональная деятельность в МАРШе — это про любовь. Это очень смелое заявление. Может быть вы об это скажете подробнее?

Евгений Асс: Любовь — это, с одной стороны, эмпатия. Открытость и приятие мира, расположенность к миру во всех смыслах этого слова. Когда моя любовь уже обрела вполне взрослую форму, я сформулировал, что любовь — это когда весело и нежно. Архитектура должна быть весёлой и нежной.

Если говорить об уровне мастерства, то есть много профессионалов, которые хорошо знают, как сделать архитектуру. Но любви там нет — и нежности, и радости нет. Но всё мастерски сделано. А меня как раз пугает профессионализм. Потому что профессионализм выводит из состояния романтического одухотворения: профессионалы делают это механически и автоматически. А любовь предполагает одухотворенность, импровизацию, какое-то присутствие чувственности и радости, нежности и восторга. 

Евгений Асс: Что такое хорошая архитектура и архитектура счастья? Может ли архитектурная форма сама по себе обладать неким ресурсом, гарантирующим или, по крайней мере, провоцирующим состояние счастья? 

Сергей Малахов: Среда и архитектура — это не всегда совпадающие вещи. Архитектура живёт в нашем дискурсе профессиональном, теоретическом, или культурном. А среда живёт своей жизнью. Когда мы как архитекторы, или просто водители своих автомобилей, или путешественники с рюкзаками погружаемся в этот мир, мы переживаем целый комплекс состояний, которые невозможно объяснить. 

Хорошая архитектура для меня в естественной, спонтанной форме, в исторической среде. Она часто анонимная. Она ближе обитателями города, выстраивающим своё место — они привязаны к территории, поэтому они прощают очень много: порой даже что-то опустошённое, странное и неясное. 

С другой стороны, город принадлежит и людям, которые переносятся на огромное расстояние: они всё время стремятся к каким-то целям. Они живут в ускоренном режиме, они ночуют в гнёздах, в отелях, в купе, они живут в съёмных квартирах и больницах — где угодно.

И вот тут звёздная архитектура, которая очень любит себя выпячивать со всех сторон, оказывается уместна. Мы можем с этим не соглашаться, но эта архитектура абсолютно нужна, чтобы обслуживать таких горожан. Город для менеджера. Это люди-номады, которые постоянно перемещаются, и у них главное в жизни — это скорость. Скорость, цель, производство, коммерция, конкуренция, выживание и обслуживание системы. 

Это Москва, например, — сегодняшняя огромная Москва, которая представляет из себя вот такой гигантский мегаполис. Но таким же мегаполисом является и весь мир.

Евгения Репина: Мне кажется, архитектура счастья — это там, где человек может себя обнаруживать и воплощать. И идентифицировать себя с этим местом, с этим объектом, с этой природой. Когда  есть чувство принадлежности и своего места, тогда архитектура приносит счастья. Она может быть анонимной, дешёвой, бедной, руинированной или богатой — какой угодно. 

Евгения Репина: Зачем нужна бакалавру архитектуры идти в магистратуру? Чем она в МАРШе качественно отличается? Какие компетенции, — например, науки и другие состояния, если говорить на мета-уровне, — приобретает человек? 

Евгений Асс: Самый простой ответ — бакалавриат формирует профессиональные навыки прежде всего и даёт возможность работать архитектором. А магистратура в большей степени учит задавать вопросы и пытаться ответить на них. Предполагает уровень зрелости.

Магистратура развивает возможность авторского проектирования. Развивает осмысленность архитектурной деятельности, которая позволяет нести ценные идеи, проявлять себя как автора. 

В практической жизни это связано с возможностями лицензирования и профессиональной регистрации. Допустим, английский протокол, который предполагает, что получение RIBA 2 — это магистерский уровень. После этого ты уже становишься самостоятельным архитектором и можешь завести собственное дело. 

Евгений Асс: Я бы хотел спросить вас, а что для вас МАРШ? 

Евгения Репина: МАРШ — это как хрустальная мечта. Идеальная школа. Это какая-то утопия образовательная. Идеальные люди, идеально выглядит, идеально пахнет. Идеальные пространства, идеальные проекты, идеально отлаженные механизмы. Настолько неправдоподобная ситуация, что нам даже не верится, что мы там можем оказаться.

Сергей Малахов: Атмосфера в МАРШ всегда греет, и в ней запредельная теплота и запредельная дружелюбность. Здесь нет иерархических вызывающих сцен. Нет жёстко исключающей администрации. Здесь интересная методология и методика. Сам жанр моделирования в МАРШ — уникальный. Это скромная, но чрезвыйчайно одухотворённая работа. 

Евгения Репина: Как вас изменил МАРШ? 

Евгений Асс: Довольно неожиданно. Я открыл школу МАРШ, когда мне исполнилось 65 лет (школа МАРШ основана Евгением Ассом и Никитой Токаревым весной 2012 года — прим.ред.). В возрасте, когда нормальные люди на пенсию уходят. За гаражами перебирают карбюратор и пьют из горла. И вот тут я решился на такой поступок —  благодаря моим коллегам, и студентам в частности. И я вдруг понял, что 65 лет — это вообще хороший возраст для того, чтобы начать новое дело и жить с этим, и радоваться жизни. Мне кажется, что я просто в МАРШ воплотил то, о чем я мечтал и чего я желал. В некотором смысле, наверное, я стал глубже копать ту жилу, которую нашел когда-то и не докопал в МАрхИ.

Редактор: Полина Патимова